"Из истории запрета педологии в СССР" А.М.Родин - сканированная часть книги.
Скачать версию для печати

А.М. Родин

Постановление ЦК ВКП(б) "0 педологических извращениях в системе Наркомпросов" от 4 июля 1936 г. вызывает повы­шенный интерес у специалистов по истории советской педагогики и психологии. Работа над материалами, полученными в Российском центре хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ) и Государственном архиве Российской Фе­дерации (ГА РФ) позволяет нам ответить на ряд вопросов, связанных с принятием этого документа и реализацией его реше­ний. 3 сентября 1935 г. Совмин СССР и ЦК ВКП(б) приняли постановление "Об организации учебной работы и внутреннем распорядке в начальной, неполной средней и средней школе". Толчком к его принятию послужил инцидент в московской школе № 4 Фрунзенского районного отде­ла народного образования, где обучалось много детей высокопоставленных родите­лей (см.: РЦХИДНИ. Ф. 77. Оп. 1. Д. 583. Л. 1). Неравенство школьников, проявлялось в их внешнем виде, одежде, культуре поведения, взаимоотношениях с учителями, оно стало еще более заметным после отмены с января 1935 г. бесплат­ных обедов и льготных завтраков. Школь­ные буфеты и столовые стали доступными лишь детям обеспеченных родителей. Взаимная неприязнь ребят становилась перманентной, перерастая порой в столкновения и драки. Особенно накаленной была атмосфера вокруг Тимура Фрунзе, воспитывавшегося в семье К.Е.Ворошилова. Поскольку в этой школе учились дети и других государственных деятелей, "случай" с сыном знаменитого полководца стал известен И.В.Сталину и послужил предметом для обсуждения положения дел в школах на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) 22 февраля 1935 г. В итоге была создана комиссия Политбюро под председательством А.А.Жданова, в состав которой вошли К.Е.Ворошилов, А.С.Бубнов, Н.С.Хрущев, Н.А.Булганин, А.В.Косарев. Г.Г.Ягода, Н.К.Крупская, работники Мособлоно, партийных и советских органов Москвы. В ходе обследования подобных школ Москвы, Ленинграда, Харькова, Киева и Минска комиссия, по словам А.А.Жданова, обнаружила среди учащихся "наличие хулиганства, уголовщины, антисоветских разговоров, блатного языка... пускания в ход термина "лягавый" по отношению к тем, кто защищает советские позиции в школе" (там же. Д. 433. Л. 1). Председатель комиссии отмечал, что выявились даже "такие безобразия, как групповое изнасилование девочек в ряде школ" (там же. Д. 583. Л. 1). 26 апреля 1935 г. Политбюро ЦК ВКП(б) специально рассмотрело вопрос "0 мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних". Наркоматы просвещения подверглись резкой критике. Для контроля за их деятельностью был создан отдел школ ЦК ВКП(б), а на местах — отделы школ обкомов и крайкомов партии. Чтобы наладить работу новых отделов на начальном этапе их деятельности Политбюро приняло решение "0 создании трех комиссий ЦК ВКП(б) по школе" (см.: там же. Д. 963 Л. 3). В их состав вошли виднейшие партийные и государственные деятели, работники просвещения. А.А.Жданов возглавил комиссию по высшей школе, заведующий отделом школ ЦК ВКП(б) Б.И.Волин — комиссию по неполной средней и средней школе, генеральный секретарь ЦК ВЛКСМ А.В.Косарев — комиссию по начальной школе. По итогам работы этих комиссий СНК СССР и ЦК ВКП(б) приняли два постановления — "Об организации учебной работы и внутреннем распорядке в начальной, неполной средней и средней школе" от 3 сентября 1935 г. и "0 работе высших учебных заведений и о руководстве высшей школой" от 26 июня 1936 г. Члены комиссий, впервые ознакомившиеся с работой Ленинградского педологического института, с деятельностью педологов в отделах народного образования и общеобразовательных школах, осудили практику опросов, проводимых педологами, собирание ими различных справок и документов, касающихся семейно-бытовых условий школьников. По мнению проверяющих, все это как бы подчеркивало социальное неравенство учащихся и способствовало возникновению в их среде конфликтов. В связи с этим комиссиями было предложено запретить предоставление родителями при определении ребенка в школу каких-либо документов, кроме заявления, свидетельства о рождении и справки о привитии оспы. На предупреждение конфликтных ситуаций и укрепление дисциплины среди школьников было направлено и требование сентябрьского постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) об организации в крупных городах специальных школ "для дефективных детей и тех учащихся, которые систематически нарушают школьную дисциплину... и отрицательно влияют... на остальных учащихся" (Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК (1898—1988). В 15-и т. М., 1985. Т. 6. С. 266). Приняв эту партийную установку за сигнал к активным действиям, педологи ошиблись. Прошло всего полгода и именно за усердие по выявлению трудновоспитуемых детей, проявленную активность при направлении их в спецшколы они подверглись жесткой критике со стороны партийного руководства. Оказалось, что в спецшколы переводились преимущественно дети рабочих и простых служащих, а это в условиях государства диктатуры пролетариата не могло расцениваться положительно. "Идет процесс вымывания детей рабочих из школы", — констатировал положение нарком просвещения РСФСР А.С.Бубнов.

В начале 1936 г. заведующая отделом школ Ленинградского обкома партии Шутенина обратила внимание А.А.Жданова на недопустимый характер деятельности сотрудников Педологического института в школах Псковского района (см.: РЦХИДНИ. Ф. 77. Оп. 1. Д. 570. Л. 1). В результате А.А.Жданов 4 апреля 1936 г. выступил с докладом "Об анкетах обследования семейно-бытовых условий учащихся, изданных Ленинградским педо­логическим институтом", на заседании бюро Ленинградского горкома ВКП(б). Докладчик заявил, что путем анкетирова­ния школьников педологи "залезают во внутренние дела семьи и роются в гряз­ном белье", а их деятельность приводит к конфликтам. Он подчеркнул, что после запрещения требовать от родителей дан­ных о социальном происхождении ребенка и отмены других всевозможных справок такие действия можно считать "грубым нарушением советских законов по форме, а по существу издевательством и вредней­шей антигосударственной и антиобществен­ной практикой" (там же). По мнению А. А. Жданова, вся методология педологии основана на поиске негативных фактов из жизни не только ребенка, но и родителей, дедушек и бабушек. Опасность педологии оратор видел в том, что ее "инквизиторс­кие методы" увеличат количество трудных детей в "неисчислимое количество раз, ибо у каждого можно найти аномалии где-нибудь, в каком-нибудь звене" (там же. Л; 2).

А.А.Жданов еще не требовал полной ликвидации педологии как науки и пре­кращения деятельности школьных педоло­гов, он предлагал лишь коренным обра­зом реформировать Педологический инсти­тут. Однако какой-либо концепции рефор­мирования педологической системы не было ни в Центральном комитете, ни в Наркомпросе, поскольку до Жданова во­проса об этом вообще никто не ставил. Более того. Наркомпрос РСФСР в преды­дущие годы уделял значительное внимание разработке документов по расширению деятельности педологов и их учреждений.

Доклад А.А.Жданова 4 апреля 1936 г. в Ленинградском горкоме партии был нача­лом кампании против педологов. Спустя месяц, 9 мая, выступая перед партийным активом Ленинграда, А.А.Жданов вновь подверг педологов критике за извращение политической линии партии и воспита­тельной работы (см.: там же. Ф. 77. Оп. 1. Д. 585. Л. 19). Самую большую вину педологов А.А.Жданов видел в том, что они не участвуют в воспитании ре­бенка, не помогают ему удержаться в обычной школе, а наоборот "своими ква­зинаучными методами, тестами" способ­ствуют переводу трудного ученика в спец­школу, которую он называл капканом. "Волчьим билетом дело педолога и заканчивается, — приходил к выводу А.А.Жданов, — учащиеся спецшкол — это будущие уголовники и клиентура орга­нов НКВД" (там же. Д. 595. Л. 2).

Через несколько дней, инструктируя се­кретарей партийных организаций, он под­черкнул, что одним из вопросов, на кото­ром следует "заострять внимание при об­мене партийных документов", является от­ношение к педологам. "Есть такая про­фессия — педологи, — пояснял он при­сутствующим, — которые всю свою дея­тельность направляют на то, чтобы дока­зать, что максимальное количество детей являются кандидатами в школы для труд­новоспитуемых" (там же. Д. 585. Л. 18). В результате их "работы", указывал А.А.Жданов, количество трудновоспиту­емых детей в Ленинграде за два года увеличилось на 60%, что является "серь­езным извращением политической линии" и создает впечатление "будто у нас идет деградация". Под этим углом зрения руко­водитель ленинградских коммунистов и рекомендовал смотреть на педологов при обмене партийных документов.

Критические выступления А.А.Жданова сначала начинает публиковать "Ленинград­ская правда", а затем и центральная пресса. Сам А.А.Жданов дает указание на сбор материалов о деятельности Ленин­градского педологического института для предоставления в Политбюро ЦК ВКП(б). Выполнение этой работы поручалось ко­миссии, в состав которой вошли партий­ные и советские работники Ленинграда, начальник управления НКВД Ленинград­ской области Заковский и "широкий круг практических работников".

Несмотря на привлечение "широкого круга" и призывы А.А.Жданова поставить вопрос "во всю ширь", судьба педологов решалась исключительно в партийных кругах. Лишь за 9 дней до опубликования известного постановления ЦК было прове­дено мероприятие местного масштаба, но­сившее громкое название "Прием педаго­гов и педологов Ленинградских школ то­варищем Ждановым". Оно должно было подчеркнуть, что инициатива встречи исхо­дит якобы от работников школ. А.А.Жда­нов сразу же задал тон, тему и направле­ние предстоящего разговора, назвав начав­шийся прием товарищеской встречей, по­священной "вопросу о соотношении педа­гогической науки и педологии". Присут­ствующим сразу же давалось понять, что педагогика является наукой, а педология — чем-то другим. Название его доклада "О педологических извращениях в Наркомпросе РСФСР" прямо говорило о том, что будут рассматриваться не регио­нальные ленинградские, а общегосударственные проблемы. К этому времени вопрос о педологических извращениях по инициативе лидера ленинградских коммунистов был уже внесен в повестку дня очередного заседания Политбюро. Сам А.А.Жданов, подчеркивая важность обсуж­даемой темы, заявил, что в ближайшее время ЦК ВКП(б) примет по ней такое же "мудрое решение", какие принимал до сих пор.

Чтобы успокоить приглашенных педоло­гов, А.А.Жданов подчеркнул, что их пригласили не для того, чтобы ругать, так как "в значительной части педологи явля­ются жертвами тех установок, по которым они работали" (там же. Д. 596. Л. 6). Однако обещаний всепрощения он не да­вал, а лишь рассуждал о том, что "не обязательно каждую вещь подводить под какую-нибудь политическую категорию, бывают плохие люди, бывают просто глупые... основной кадр здоров и крепок" (там же. Л. 84).

А.А.Жданов обратил внимание на то, что контроль над педагогикой неоправданно передан педологии, которая "забрала себе такие вопросы, как требования к уроку, память, восприятие и мышление", а в результате "разработка научных вопросов педагогики приостановилась". Педологи-теоретики обвинялись в том, что они стремятся "доказать отсталость пролетарских детей" (там же. Д. 595. Л. 5).

Все выступавшие единодушно поддержали докладчика, доказывая, что в тех шко­лах, где педологов еще не ввели в штат, трудновоспитуемых детей нет, а там, где они уже работают, количество трудных ребят постоянно растет. Наиболее активно А.А.Жданова во время приема поддержал заведующий Ленинградским гороно М.А.Алексинский, потребовавший покон­чить с педологами. А.А.Жданов предложил лишь реформировать Педологический институт, М.А.Алексинский же настаивал на его полной ликвидации, расценивая де­ятельность педологов как целенаправленно вредительскую. Более того, он призывал изгонять из школы не только педологов, но и учителей, которые в свое время обучались по учебникам, содержавшим "педо­логические извращения". В условиях раз­вернувшейся в стране кампании по поис­ку "врагов народа" позиция М.А.Алексинского провоцировала широкомасштабные репрессии среди работников просвещения.

Спустя два дня Политбюро ЦК ВКП(б) обсудило вопрос "О педологических извращениях в системе Наркомпроса" и приняло решение о подготовке в семидневный срок соответствующего партийного поста­новления, которое должна была выработать комиссия в составе А.А.Жданова, А.В.Косарева, А.С.Бубнова и Г.Н.Каминского. Одновременно Политбюро обязывало комиссию включить в постановление "следующие предложения т. Жданова:

1. восстановил, полностью в правах педагогику и педагогов;

2. ликвидировать звено педологов в школах и изъять педологические учебники;

3. пересмотреть школы для трудновоспитуемых детей, переведя основную массу детей в нормальные школы;

4. упразднить преподавание педологии... в пединститутах и техникумах;

5. осудить в печати все вышедшие до сих пор теоретические книги теперешних педологов;

6. желающих педологов-практиков перевести в педагоги" (там же. Ф. 17. Оп. 3. Д. 978. Л. 2).

Постановление практически целиком было построено на предложениях А.А.Жданова, отражало его взгляды на проблему и в полной мере может считаться его детищем.

5 июля этот текст был опубликован в газете "Правда" как постановление ЦК ВКП(б) от 4 июля 1936 г. А уже 7 ию­ля Наркомпросы автономных республик, областные и краевые отделы народного образования получили телеграмму наркома просвещения РСФСР; "Предлагаю немед­ленно упразднить должности педологов школах. Педологов-практиков, желающих остаться работе качестве педагогов переве­сти должности учителей... Наиболее опыт­ных, хорошо знающих работу школы можно использовать качестве заведующих учебной частью... Организовать месячные курсы переквалификации этих работников" (ГА РФ. Ф. 2306. Оп. 69. Д. 2232. Л. 1). 8 июля нарком просвещения издал приказ № 504, в котором отменялись "как неправильные и наносившие вред всему делу советской школы" все постановления, распоряжения и инструкции Наркомпроса за 1928—1935 гг., касающиеся педологии (см.: там же. Л. 2). Педология, как "полная вредных антимарксистских положений наука", исключалась из учебных планов пединститутов и педтехникумов, кафедры педологии, педологические кабинеты и ла­боратории ликвидировались. Наркомпрос, кроме этого, отдал распоряжение об упразднении занимаемых педологами долж­ностей освобожденного классного руково­дителя, которые в порядке опыта были введены в крупных школах Москвы и Ле­нинграда.

Несмотря на резкий тон приказа, ликвидация перечисленных должностей сопро­вождалась проявлением вполне конкретной заботы о трудоустройстве людей, попавших под действие постановления. Нарком просвещения в своем распоряжении требовал переквалифицировать педологов-практиков в педагогов, переориентировать аспирантов-педологов на другие темы диссертаций, реорганизовать (а не ликвидировать) педологические факультеты пединститутов. 22 июля был издан приказ № 541, который детализировал прежние указания наркома и расширял возможности педологов для переквалификации. Им была раз­решена сдача экзаменов за учительский институт экстерном с зачетом ряда предметов, изученных на педологическом фа­культете. Для переквалификации педологов-практиков организовывались крат­косрочные и долгосрочные курсы продол­жительностью от одного до десяти меся­цев. Докладывая И.В. Сталину о ходе этой работы, нарком просвещения России сооб­щал, что к началу августа 1936 г. около 250 московских и 100 ленинградских педологов согласились перейти на педаго­гическую работу (см.: там же). В даль­нейшем основная масса педологов-практи­ков стала учителями.

Педологи-теоретики оказались в более сложных условиях. Несмотря на то что постановление не содержало требования о закрытии Ленинградского педологического института, приказом наркома от 26 июля 1936 г. он был упразднен. Ни в поста­новлении ЦК, ни в приказах и распоряжениях Наркомпроса каких-либо указаний о трудоустройстве его сотрудников не было. Более того, постановление требовало "раскритиковать в печати все вышедшие теоретические книги теперешних педологов" (Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях. Т. 6. С. 367). Руко­водствуясь партийным указанием, нарком просвещения в своем приказе № 504 обя­зывал журналы "За коммунистическое просвещение", "Педагогическое образование", "Начальная школа", "Средняя школа", "Дошкольное воспитание" принять участие в критике педологов.

Согласно тому же приказу подлежали запрету три учебника: Блонский П.П. "Пе­дология для педвузов"; Фортунатов А.А., Соколов И. И. "Педология для педтехникумов"; Залкинд М.Я. "Дошкольная педоло­гия". На следующий день после приказа наркома последовало распоряжение главно­го цензора страны об изъятии из торго­вой сети и библиотек педологические произведения (список из 121 наименования книг и брошюр прилагался). Руководство Госиздата РСФСР направило в адрес А.С. Бубнова письмо с выражением готов­ности подвести под действие его приказа еще несколько десятков педологических учебников и пособий (см.: ГА РФ. Ф. 2306. Оп. 69. Д. 2232. Л. 13). Ответ наркома был лаконичен: "Изымать надо не вообще, а конкретно по названиям" и потребовал докладывать ему по каждой изымаемой книжке (см.: там же).

В ходе развернувшейся критики педологам-теоретикам, по словам Н.К. Крупской, предлагали сыпать пепел на голову и становиться на колени" (там же. Д. 2294. Л. 50). Пытаясь направить волну критики в конструктивное русло, Крупская в наброске статьи "Как бороться с педологи­ей?" писала: "Нельзя, критикуя педологов, исходить из принципа "бей кирпичом неизвестно по чем" (РЦХИДНИ. Ф. 12. Оп. 1. Д. 325. Л. 20). Но отстоять свое мнение ей не удалось, и вскоре она сама активно включилась в антипедологическую кампанию.

Робкие попытки самих педологов и их защитников доказать, что они вносили в изучение личности ребенка и некоторые позитивные моменты категорически отвер­гались. "Нам же это не нужно, — гово­рил нарком просвещения, — это же, зна­ете, мало стоит. Ты возьми решения ЦК и... раскритикуй всю свою ученую дея­тельность, выверни ее наружу" (ГА РФ. Ф. 2306. Оп. 69. Д. 2298. Л. 99). Стрем­ление дать объективный анализ их тео­ретической деятельности расценивалось как прямая поддержка лженауки. Так, на Все­российском совещании по педагогическим наукам в апреле 1937 г. прозвучали три резко критических доклада: "М.Я. Басов как представитель педологической лженауки", "П.П. Блонский как педагог и, педолог" и "Л.С. Выготский и вопросы мышле­ния и речи в его работах". И тем не менее, оценивая эти выступления, М.А. Алексинский пришел к выводу, что их авторы — доктора педагогических наук С.Б. Каменев, А.П. Пинкевич и С.Е. Гайсинович в сущности выступили защитниками педологии (см.: там же. Д. 2301. Л. 1). Пресекались даже любые положительные оценки личностных качеств критикуемых авторов. Услышав, например, в одном из выступлений фразу о том, что "такой умный человек, как Выготский", писал педологическую чушь, А.С. Бубнов оборвал выступавшего: "Не расхваливайте его" (там же. Л. 59). Зато оратор, заявивший, что все педологи раб­ски преклонялись перед Западом, а Л.С. Выготский "импортировал с чрезвы­чайным успехом немецкие и вообще западноевропейские теории", удостоился одобрительной реплики наркома просвеще­ния: "С успехом и с большим вредом для дела" (там же. Л. 32).

Поставленные в такие условия педологи-теоретики были вынуждены безоговорочно признавать правоту любой критики в свой адрес, просили дать им возможность вес­ти научно-исследовательскую работу в об­ласти педагогики и обещали беспощадно бороться с последствиями педологических извращений (см.: там же. Д. 2232. Л. 90—91).

Непримиримость и бескомпромиссность по отношению к педологам их критики объясняли стремлением в полной мере выполнить требование партии о восстановлении в правах педагогики и педагогов. Кампания о несостоятельности педологии как науки шла одновременно с разработкой новых программ по педагогике для педагогических вузов и техникумов. К их разработке привлекались и бывшие педологи, публично признавшие свои заблуждения. Они проявили в этом деле высокую активность и уже спустя 2—3 месяца после начала работы стали присылать свои пред­ложения в Наркомпрос, Н.К. Крупской. Од­нако уже первое знакомство с программой для пединститутов вызвало у нее острое недовольство тем, что авторы старались превзойти своих критиков. Они стали от­рицать роль наследственности, физических данных ребенка в процессе формирования личности. "Надо сказать не "пересмотр роли наследственности", а "выявление удельного веса наследственности" — пыта­лась поправить их Н.К. Крупская (см.: там же. Л. 11). По сути дела теперь их крити­ковали за извращение педагогики и психо­логии. Итог был закономерен: разработки "раскаявшихся" не были приняты. Несмот­ря на открытое самобичевание, многие из них подверглись в 1937 г. гонениям и репрессиям.

Значительные сложности возникли и при выполнении требования постановления о проверке школ для трудновоспитуемых школьников и переводе основной их мас­сы в обычные учебные заведения. В Мо­скве было 43 школы для умственно от­сталых детей, 3 — для трудновоспитуе­мых и 6 — для психоневрогиков. Общее число учащихся в них достигало 18 тыс. человек. В Ленинграде насчитывалось 33 школы для умственно отсталых, 16 — для трудновоспитуемых, 4 — для психо­невротиков. Всего там обучалось 12 321 человек. В городе на Неве еще было 135 вспомогательных классов с 3263 учащими­ся. В течение первого месяца после при­нятия постановления в Москве было вы­явлено около 1000 детей, подлежащих не­медленному переводу в нормальные шко­лы. В Ленинграде из 929 обследованных детей 733 человека направлялись в обыч­ные учебные заведения. В Омском крайоно из 216 — 131, в Сталинградском из 165 — 153 (см.: там же. Л. 54).

Примечательно, что чем дальше от цен­тра находились школы для трудновоспиту­емых, тем быстрее шел процесс перевода. Это привлекло внимание наркома просве­щения, который в телеграмме отделам народного образования предупредил, что сокращение сроков перевода детей в нор­мальные школы должно "никоим образом не идти в ущерб тщательности работы" (там же. Л. 81).

Несколько иной была позиция А.А.Жда­нова, заявившего 9 августа 1936 г., что достаточно оставить лишь некоторое ко­личество школ "для детей-дезорганизаторов, психоневротиков и идиотов. Других категорий у нас нет. Категорию трудных мы ликвидировали" (там же. Ф. 77. Оп. 1. Д. 606. Л. 1). Он потребовал, что­бы "работу по пересмотру детей, подлежа­щих переводу из специальных школ в нор­мальные, закончить к 1 сентября, т.е. к началу учебного года" (там же. Л. 2).

Начавшаяся спешка способствовала тому, что перевод зачастую производился одним росчерком пера, без освидетельствования и обследования ребенка. Иногда происходила простая смена вывески, т.е. переименова­ние школы для трудновоспитуемых в обычное учебное заведение с прежними директором, учителями и учащимися (см.: там же. Ф. 12. Оп. 1. Д. 169. Л. 16). Ликвидация специальных школ в жестко установленные сроки усугубила проблему второгодничества, отсева учащихся, при­вела к снижению успеваемости. По сло­вам Н. К. Крупской, многие ребята из школ для трудновоспитуемых были просто вы­брошены на улицу, так как в обычные их под разными предлогами не принимали. В Москве из трех тысяч учащихся школ для трудновоспитуемых лишь 45 человек были приняты в нормальные школы, ос­тальные остались вне стен учебных заведений (см.: ГА РФ. Ф. 2306. Оп. 69. Д. 2294. Л. 49).

Все эти мероприятия, связанные с выполнением постановления о педологиче­ских извращениях, не прошли мимо внимания зарубежных специалистов по детской психологии. В начале августа 1936 г. в Москву по линии Интуриста прибыли 34 американских психолога и психиатра, которые пытались получить аудиенцию у наркома просвещения России. А 27 сентября А.С. Бубнов получил пись­мо от членов организации психиатров США, просивших разъяснить им теорети­ческие и практические причины измене­ний и какие педагогические методы пла­нируется применять "при совместном обу­чении тупых и одаренных детей" (там же. Д. 2215. Л. 33). К сожалению, в архи­вных материалах не удалось обнаружить каких-либо сведений об ответах наркома и приеме им иностранных ученых.

Советские педагоги и психологи с по­добными вопросами к А.С. Бубнову не об­ращались. На проводимых после принятия постановления семинарах, совещаниях, педсоветах и научных конференциях им разъяснялось, что педология является лже­наукой, а деятельность педологов вредной и опасной, требования же ЦК ВКП(б) должны быть приняты к неукоснительному исполнению.