Хотя Дьюи больше никогда не имел собственной школы, он оставался активным критиком американской системы образования на протяжении всей своей педагогической деятельности. Бывая за рубежом, он смело высказывался в поддержку реформ в Японии, Мексике, Турции, СССР и Китае, где его идеи пользовались большой популярностью. Прибыв в Китай в 1919 г., накануне возникновения Движения Четвертого мая, Дьюи получил самый восторженный прием со стороны многих китайских ученых, для которых, по словам одного историка, «его учение непосредственно ассоциировалось с понятием современности».

Демократические убеждения Дьюи привели его также к разногласиям со многими «прогрессивными» педагогами, в числе которых оказались те, кто считал себя его верными последователями. Он критиковал «прогрессивистов» из администрации, приветствовавших программы профессионального образования, в которых Дьюи видел форму классового образования, превращающего школы в эффективное средство воспроизводства антидемократического общества. «Меня не интересует профессиональное обучение, – говорил он, – которое адаптирует рабочего к существующему индустриальному режиму, так как я не очень симпатизирую этому режиму». Дьюи по-прежнему дистанцировался от романтиков – сторонников педоцентризма. В 1920-е годы, поддавшись «стадному чувству» – что было совершенно не характерно для него, – он заклеймил их метод, назвав его «идиотским». И наконец, он выступил против радикальных «реконструктивистов общества», чьи взгляды, пожалуй, наиболее совпадали с его собственными, когда они предлагали ввести «антидоктринерские» программы в противовес действующим, узаконившим социальный режим угнетения. По его утверждению, такая форма борьбы радикалов свидетельствовала об их неверии в силу убеждений и эффективность средств, с помощью которых они, по-видимому, сами пришли к своим убеждениям. Их выводы о недостатках капиталистического общества были следствием не полученных знаний, а «осмысленного изучения исторических сил и реальных обстоятельств». Радикальным демократам, по его мнению, следует доверить своим ученикам прийти к аналогичным выводам с помощью тех же средств самостоятельно, и не только потому, что это более демократично, – просто эти выводы будут подвергнуты самому тщательному и последовательному изучению, свойственному этому виду образования. «Если разумный метод сработал в нашем случае, то как можно усомниться в том, что он приведет к аналогичным результатам и у наших учеников и породит у них то же рвение и практическую энергию?» – спрашивал он.

Критические высказывания Дьюи в адрес других реформаторов, как правило, воспринимались вежливо, но не убеждали. Немногие последовали проложенным им путем, открывшим выход из «педагогического тупика». Большинство педагогов усматривали в нем серьезную угрозу традиционным методам и предметному обучению. В то же время его социальные последствия были крайне радикальными для сторонников научной эффективности образования и недостаточными для некоторых приверженцев переустройства общества. И хотя метод Дьюи предполагал наполнение образования принципиально новым содержанием с учетом импульсов и интересов детей, он был подчеркнуто уважителен к традиции и предметному обучению, чтобы удовлетворить романтиков. Это позволило историку Герберту Клибарду написать: «Несмотря на прочное положение в научном мире, международную репутацию и многочисленные почести, у Дьюи не было достаточно истинных последователей в области педагогической практики, что сделало бы его вклад более ощутимым».

Если бы Дьюи продолжал утверждать, что учитель является «провозвестником истинного царства Господня», то его ждало бы еще более горькое разочарование в тщетности своих педагогических доводов. Однако после окончания первой мировой он выступил с более реалистической оценкой роли школы в социальном переустройстве: класс уже не ставился им в центр его концепции реформ. То, что он прежде считал главным средством демократизации американской жизни, стало всего лишь одним из многих, более того – вторичным фактором по отношению к открыто политизированным институтам. Теперь Дьюи охотнее признавал, что школы, неразрывно связанные с существующими властными структурами, являют собой один из главных инструментов воспроизводства классового общества индустриального капитализма, поэтому очень трудно трансформировать их в средство осуществления демократических реформ. Усилия, направленные на преобразование их в средство демократизации общества, как правило, противоречат интересам тех, кто стремится сохранить существующий социальный порядок. Недостатки школы, как в зеркале, отражают и сохраняют недостатки общества в целом, которые можно исправить, только борясь за демократизацию самого общества. Школы смогут влиться в общий процесс демократических социальных перемен, только «объединившись с тем или иным движением реально действующих общественных сил». Школу нельзя рассматривать – чем раньше постоянно грешил Дьюи – как средство ухода от политики.

Работа составлена по материалам журнала "Перспективы", № 1/2, 1994 (85/86).

---

---

Вы посетитель данной страницы Страница создана 07.11.2004

разработка и дизайн © 2004